Игорь Левенок: Война вышла из телевизора, им она должна и закончиться

Так или иначе, телевидение влияет на каждого. Наш собеседник – известный черниговский журналист-телевизионщик Игорь Левенок – считает, что война на Востоке Украины, которая оставила глубокий отпечаток в сердцах целого народа, началась с голубых экранов и именно здесь должна завершиться.

Свою борьбу он ведет на этом невидимом, но не менее значимом фронте – информационном и согласился рассказать «Семи дням» о буднях в АТО, сложностях работы украинской прессы в районе конфликта и о том, почему война идет до сих пор.

В журналистскую среду Игорь попал в далеком 2003-м. Начинал с работы на радио, после – на местном канале «Новий Чернігів». Во время «оранжевой революции» оставил СМИ, чтобы заняться общественной работой. Однако позже он все-таки вернулся на журналистскую стезю.

Сейчас Игорь Левенок – региональный корреспондент программы «Вікна-новини» на национальном канале СТБ. Он единственный черниговский журналист, который постоянно снимает репортажи на линии фронта и отвоеванных территориях в зоне АТО.

левенок1

За время войны в Донбассе он немало пережил: нападки местных жителей, горькие истории переселенцев и воинов, даже обстрелы тяжелой артиллерией. Он наблюдает ситуацию изнутри с самого начала и до сих пор. Мы попросили нашего коллегу рассказать черниговцам, чем живет Донбасс и виден ли конец войне.

– Игорь, расскажите, как вы начали работать в АТО?

– Это ненамеренно получилось. Когда стартовали протесты на Майдане, я как раз попал в штат команды «Вікна». В январе в Киеве у них не хватало журналистов: люди постоянно болели (им же приходилось часами стоять на морозе). Меня тогда просили помогать как регионального респондента. Так получилось, что в феврале, когда в Крыму волнения начинались, я как раз работал на Майдане, прямо оттуда меня на полуостров и отправили. В марте вернулся из Крыма и уже в начале апреля выезжал в Луганск.

левенок

– В Крыму на вашего коллегу напали местные жители. Как настроено население Донбасса сейчас?

– Когда мы приезжали в Крым, на всё происходящее было страшно и дико смотреть. Мы четко понимали, что украинского журналиста там, мягко говоря, не любят. То же происходило и в Луганске. Первое время мы даже были вынуждены работать без жилетов «ПРЕССА», но нас быстро начали распознавать по профессиональным камерам. Людей там ФСБ прокачивала сильно, настраивала против украинских СМИ – они там все, будь то маргинальная бабушка или пропитый алкоголик, как мантру, повторяли: «Какое телевиденьЯ?», «Удостоверение». И как только слышали «украинское»…

Страшно было, когда мы в Краснодоне однажды снимали. Нас там мужики обступили кольцом, я думал, и камеру разобьют, и нас в подвале каком-то закроют. Но мне тогда удалось выкрутиться – с собой было удостоверение журналиста телеканала «Детинец». Я им объяснил, что мы из Чернигова – города-побратима Луганска. Они поверили, а мы аккуратно ушли. С тех пор долго снимали на маленькую камеру, из этого материала и сюжеты монтировали. Не хочу тешить вас радужными картинками, таких людей там до сих пор много.

левенок4

– Вы родом из приграничных районов Черниговской области. Какие настроения царят на вашей родине?

– Да, я из Новгород-Северского района, села Гремяч. Это самая северная точка, которая граничит с Россией. Люди у нас настроены иначе, чем в Донбассе. «Товарищи» и там, конечно, почву зондировали, однако здесь ничего не получилось. Весной 2014 года, когда ситуацию сильно расшатывали, они нашли каких-то уголовников, чтобы те за деньги организовали блокаду пограничной заставы в Гремяче. В итоге – все свелось к тому, что ребята деньги взяли, а на «акцию» пришло всего пять человек. Пограничники быстро с ними справились и передали полиции.

– Вы – патриот?

– Конечно. И всегда им был. А как журналист может быть не патриотом? Ведь одна из функций прессы – воспитательная. И если не мы, то кто тогда? Так или иначе, война-то вышла из телевизора, она началась прежде всего в головах у людей. Телевизором она должна и закончиться.

левенок2

– Недавно вы попали под артиллерийский обстрел. Как все происходило?

– Место, где мы крайний раз под обстрел попали, я вообще считал скучным, если так можно выразиться. Под Коминтерново мы снимали миллион раз, и всегда там было относительно тихо. Случались перестрелки, но не тяжелая артиллерия.

В тот день собралось целых шесть съемочных групп, работать в такой атмосфере сложно, поэтому я решил поехать в Марьинку. Но до нее мы не доехали и по независящим от нас причинам вынуждены были вернуться. Подъезжаем и слышим, что вдалеке гремит канонада. Пообщавшись минут десять с бойцами, мы разделились на две группы и пошли дальше. Идем в поле, до ближайшего блиндажа метров 200–300 бежать, и слышим – «выход» (выстрел снаряда. – Прим. авт.). Хорошо, что первым куратор услышал и скомандовал «ложись». Пришлось нам там полежать, как только вставали – снова залп, из гаубицы (122 мм) по нам били.

левенок8

– В такой ситуации, наверное, сложно перебороть страх и собраться?

– Человек ко всему привыкает, и военный, и простой. Страшнее всего мне было, например, в Крыму, хотя там никто не стрелял. Там ездили БТРы, пьяные казаки, вертолеты летали… Потом Славянск… Уже начинается война, ты слышишь автоматные очереди, а Крым отходит на задний план… снова страшно. Но ты оказываешься все ближе к этой войне, ты слышишь уже не просто эхо стрельбы, а как пули над головой свистят. А тут уже по тебе гатят, вокруг разрываются снаряды. И ты думаешь: что уж эта пуля? Пусть еще попробуют по тебе попасть. А вот артиллерия… когда диафрагма сжимается, в ушах звенит – вот что по-настоящему страшно!

Но все эти чувства притупляются. Этот эффект называется «жаба в окропі». Когда лягушку бросаешь в кипяток, она обязательно оттуда выпрыгнет. Но если положить ее в холодную воду и поставить на медленный огонь – она сварится. Вот что может сыграть действительно злую шутку, а вовсе не страх.

левенок9

– Что из увиденного вас больше всего шокирует?

– Больше всего поражает то, что в некоторых местах, где сейчас уже даже военных нет, продолжают обстреливать школы и другие социальные объекты. Раньше населенные пункты обстреливали целенаправленно, чтобы сказать: все это – УКРОПы. Зачем это делают сейчас, не укладывается в голове. Они ведь (боевики. – Прим. авт.) по своим стреляют.

Доходит просто до абсурда. Так, в Новотроицком мы снимали историю про нашего разведчика из Тернополя, который познакомился во время войны на Востоке с девушкой. Они поженились. Пока мужчина воевал, жил у нее дома. Жена на улицу, конечно же, выйти боялась. А в соседнем доме жила женщина с двумя детьми, ее муж служил в рядах противника. Весь ее дом был обстрелян и побит осколками. Так вот она помогала мужу – корректировала траектории обстрела этого городка. Вот какие понятия у людей вообще, если мужчина обстреливает своих соседей, а она ему корректировки дает?

левенок10

- Возможно ли побывать в АТО и остаться прежним? Война меняет неизбежно?

– Конечно. Я вот стал более спокойным. Раньше я кипел, все время пытался какой-то скандальный сюжет снять, казалось, должна быть какая-то изюминка. Но сейчас понимаю, что все это мышиная возня, по сравнению с тем, что там идет война, что нет там никакого перемирия. И пускай люди здесь и в Киеве не тешат себя напрасными надеждами – война идет. Сложно передать, насколько тяжело переживать ситуации, когда ты приезжаешь пообщаться с ребятами на позицию, а они за несколько минут до этого во время обстрела погибли. Со мной такое дважды бывало, воины наши были – из Черниговской области. И ты выходишь в прямой эфир, тебе хочется кричать… а нужно брать себя в руки и озвучивать статистику. Говорил же один известный человек: смерть одного – это трагедия, смерть миллионов – статистика (Э. М. Ремарк «Черный обелиск»).

– Наверняка есть позитивные моменты в работе военного журналиста. Удается ли помогать солдатам, например?

– Безусловно. Яркий пример – корректировщик, о котором мы сюжет делали. Это такие люди, которые выдвигаются на место расположения противника, следят за ним и за тем, как он располагает свои позиции. Их задача – как можно быстрее дать координаты огневых точек, чтобы их подавить. От ловкости и умения корректировщика зависит жизнь людей.

Так вот этот парень – рекордсмен: он откорректировал и передал точные координаты для ответного удара всего за пять минут. Его выстрелы со второго раза в цель попадают. За его голову сепаратисты 15 тысяч долларов предлагали. А рассчитывал он все вручную… в блокноте. После того как мы выпустили его историю в эфир, на нас вышли волонтеры SOS, они хотели подарить ему планшет со специально разработанной программой. Когда мы привезли ему презент, он долго нас благодарил. Это всегда невероятно приятно. Таких историй у меня много в запасе: и зарплаты получать помогали, и укрепления строить.

левенок6

- Часто встречаются люди с интересными жизненными историями?

– Иногда такие самородки попадаются… Верите или нет, я на передовой встретил долларового миллионера. Случилось это в Золотом Луганской области. Их расположение напичкано всякой техникой: на деревьях камеры с 30-кратным зумом (сильное приближение, благодаря которому бойцы видят даже позиции противника), датчики движения, в блиндаже – центр управления НАСА, мониторы стоят и все прочее. Мы первый раз такое видели.

Оказалось, у них служит украинец, который давно переехал в Германию и создал там миллионный бизнес. После начала АТО он решил воевать за свою родину. Однажды в обстреле погибли его товарищи, а в протоколе записали, будто они на мине подорвались, – у нас же перемирие… После этого он поставил камеры, чтобы были доказательства, кто, кого и когда обстреливает. Видео они передают в штаб, а если будут умалчивать, грозятся в Интернет выложить.

– Как вы считаете, почему война до сих пор не заканчивается?

– Однажды я общался под Мариуполем с морпехами и спросил, чего им не хватает. Вооружение, амуниция, еда – все у них есть. Мне ответили: «Во времена былых войн, Первой и Второй мировых, был приказ: «Ни шагу назад!». А сейчас – «ни шагу вперед». Сидеть, прозябая в окопах, в то время как по тебе стреляют, и ждать ответа, можно ли открыть встречный огонь, – это бойцов больше всего угнетает. Солдат на фронте должен воевать, иначе он не понимает, зачем он там находится. Я общался с 13-м батальоном: воины семь километров не дошли до Луганска, их остановили и развернули… Всё на паузе будто.

левенок7